За малой радостью большая беда,
Мы шли так долго, что забыли, куда,
Мы шли так верно, что забыли, зачем,
Герои вышедших из моды поэм.
Мы, как архивы, нам цена высока,
Мы, как вода, что темна, глубока,
И тот, кто может заплатить за труды,
Он заплатил бы, да боится воды.
Хэйя, хэйя-хэй, хэйя, хэйя-хэй,
Хэйя, хэйя-хэй, хэйя, хэйя-хэй:
И мы идём, смотрим встречным в глаза,
И если в тех глазах скорби слеза,
Мы тихо шепчем: сестра или брат,
У нас есть все для душевных услад.
И мы все вместе садимся за стол,
И пьем вино, и едим хлеб соль,
И мы ласкаем друг другу сердца,
За эту радость возносим Отца.
Но если радость, то за нею беда,
И мы не помним, зачем и куда,
И мы не знаем, что важнее для нас -
Убийца век или врачующий час.
И мы меняем мечи на кресты,
И мы пытаемся с небом на Ты,
И мы хотим везде и нигде,
И братья, сёстры в такой же беде.
Хэйя, хэйя-хэй, хэйя, хэйя-хэй,
Хэйя, хэйя-хэй, хэйя, хэйя-хэй:
Мы, словно дым, нас здесь уже нет,
Нас раскопают через тысячи лет,
И может, вставят в трактат о любви
Или в гипотезу про суть синевы.
И может, будут такие ж, как мы,
Из полусвета, из полутьмы,
И как архивы, как вода, как дым,
Они пройдут, оставив место другим. |